8 июля президент России Владимир Путин встретился с финалистами конкурса «Большая перемена», которые разговаривали с ним по видео-конференц-связи из «Артека», и признался им в любви к Кабардино-Балкарии. Кроме того, Владимир Путин утер слезы одному из финалистов и рассказал, что слез вообще не стоит стыдиться. Специальный корреспондент “Ъ” Андрей Колесников рассказывает, чего стоит.
Финалисты, с которыми встретился президент, учатся в пятых—седьмых классах. То есть в конкурсе «Большая перемена» задействовано сейчас огромное количество очень молодых людей, некоторые из которых теперь на стадионе в «Артеке» ждали, без преувеличения, не то что переживая, а трепеща, возможности поговорить с российским президентом.
Ведущий Станислав Сырский, как и все ведущие в таких случаях, преувеличенно жизнерадостный, предоставил слово Даниилу Галстяну одиннадцати лет из Москвы, который выбрал один из предложенных каждому финалисту вызовов: «Предпринимай!».
Сказать, что мальчик волновался,— значит преуменьшить его переживания в тысячи раз. На словах «недавно была встреча с Константином Юрьевичем Хабенским, она была проведена благодаря обществу «Знание»…» Даниил запнулся, признался, что очень волнуется (а кого бы одна только встреча с Константином Юрьевичем Хабенским не перепахала?..), добавил, что «друзья и близкие всегда меня поддерживали, особенно мои родные…».
— Мама и папа, привет! — проговорил мальчик и только теперь заплакал.
Ничего странного, что его прорвало именно на любви к родителям, которую он особенно остро вдруг прочувствовал через присутствие Владимира Путина… Мальчик точно переживал что-то вроде того, что они, родители, самые близкие ему люди, видят, с кем он, их Даниил, прямо сейчас… И тот, с кем он сейчас, слышит, как Даниил передает им привет… Кого хочешь все это перевернуло бы и заставило искать бутылку с водой, и пить из нее, утирая слезы, и жить дальше…
— Все хорошо, Даниил,— успокаивал его Владимир Путин.— Наверняка мама и папа тебя слышат… (Да ведь и все дело было в том, что слышали… Слышали и понимали, что это их сын, и особенно остро осознавали, для чего рос их мальчик и почему ему однажды исполнилось одиннадцать лет.— А. К.) И то, что ты вот так переживаешь, с такой душой сейчас говоришь о том, что ты делаешь, подчеркивает лишний раз твое доброе отношение к своим близким, это очень хорошо. Ты не стесняйся этих слез, не надо стесняться… Все хорошо…
Тут уж, по-моему, все готовы были расплакаться, включая самого Владимира Путина, и весь стадион, потому что они там все делают вместе.
Но мальчик плакал, стадион аплодировал… То ли мальчику, то ли Владимиру Путину, а скорее обоим… Минута единения была высочайшего накала…
И вот часа через два президент открывал последний участок Центральной кольцевой автодороги (ЦКАД), вел по новой дороге Aurus, вице-премьер Марат Хуснуллин говорил, что «кольцо к концу 2024 года надо замыкать, и не к концу, а раньше…», вряд ли думая, как звонко может это прозвучать… Было столько высокопоставленных участников, произносивших такие сногсшибательные слова… А вот даже подобия такого накала страстей (которые при виде мальчика, плачущего от одного его, Владимира Путина, вида, вдруг пережил и сам Владимир Путин), как на стадионе в «Артеке», не было и быть не могло. Ибо там был катарсис. А на ЦКАД — нет, не было.
И ведь Даниил Галстян находил в себе силы продолжить и рассказывал, что его проект — это школа будущего:
— Она будет называться «Школа аристократа», там будут учиться мальчики и девочки. Цель мальчиков — воспитать в них дух, а цель девочек — стать милее, ведь девочки — это источник любви, верности и всего мира… Так же, как и мальчики…— великодушно спохватился Даниил Галстян.
То есть все акценты-то он в принципе верно расставил и сел на место.
Но Владимир Путин не хотел отпускать его:
— Как ты видишь взаимодействие между девочками, мальчиками?
Вопрос был тревожный, и даже странно, что Владимир Путин вдруг его задал. Но он что-то имел в виду, хотел подвести к чему-то мальчика (к девочке?) и шел теперь к этой цели так же уверенно, как Даниил Галстян — к финалу «Большой перемены».
— Когда ты работал над своим проектом, у тебя была какая-то своя команда? Были там девчонки, мальчишки? — допытывался Владимир Путин.— Все вместе вы работали?
— Нет, я все делал сам,— резко ответил Даниил.
Он, впрочем, пояснил, и тоже после наводящего вопроса, что его во всем поддерживают родители.
— Кто тебе помогал из преподавателей, может быть, твоих? — уточнял президент.
— Нет, не помогали,— еще более резко ответил Даниил.
Чем-то эта резкость была вызвана. Зря они ему не помогали. Напрасно. Не подумавши.
— Мальчики и девочки будут учиться в разных корпусах,— говорил о продуманном Даниил.— То есть они будут соединяться только в столовой, когда будут кушать, и только в тот момент, когда будет проходить общая деятельность, а так они будут жить отдельно.
Соединяться только в столовой, по его убеждению, вполне достаточно для того, чтобы воспитать в себе аристократа, и для достижения гармонии вообще.
И опять прав.
— То, что ты предлагаешь,— кивнул Владимир Путин,— тоже возможно. Во всяком случае, ты не разделяешь девочек и мальчиков совсем.
Да, это был бы все-таки перебор.
Ведущий представил еще одну участницу, Сафию Кумышеву из Кабардино-Балкарии.
И тут Владимир Путин вдруг высказался про нее. Да не про Сафию Кумышеву, а про всю Кабардино-Балкарию. И слова эти войдут теперь в глубинный кабардино-балкарский эпос, если такой существует (а он теперь существует — даже если раньше его не было):
— Первый раз когда приехал, помню свои впечатления,— нараспев, как герой нартского эпоса Сасрыква, произнес Владимир Путин.— На гору забрался когда, посмотрел — было яркое солнце, голубое небо… Абсолютно естественным образом в голову пришли простые мысли.
Посмотрел на все это чудо и поймал себя на мысли: как жаль, что я никогда раньше этого не видел, и как хорошо, что жизнь сложилась таким образом, что я это вижу сейчас…
Так и получилась жизнь. А до этого, может, не было в этом уверенности.
Просто надо подняться на гору, выходит.
Позже выяснилось, что все еще проще. Нам надо кормить, в общем, наших птиц. Об этом рассказала Маша Горбунова из Владивостока.
Дети на стадионе дошли ведь до такого уровня единения с природой и президентом, что участникам церемонии открытия последнего участка ЦКАД и не снилось. Ну кто из них мог запросто сказать президенту, как Маша Горбунова:
— Сейчас расскажу историю, как я помогала птичкам. Однажды у нас была ситуация, которая в принципе была впервые. На наш город выпал снег, а потом поверх него — дождь, и абсолютно все было во льду. И животным, и птицам нечего было есть… Я сделала кормушку, насыпала туда корм и повесила. Тем птицам было очень вкусно, и они были неголодными.
Аплодисменты Маше были бурными и продолжительными. Многие встали. Остальные и так давно не сидели.
Это ведь тоже был эпос, если разобраться. Да и разбираться даже не надо. Знаменитый приморский вороний эпос.
Да, что-то такое происходило в этот день в «Артеке», чего не происходило, возможно, никогда.
— Поддержим нашу невероятную участницу!.. Как уберечь, быть может, или предупредить…— воскликнул или, быть может, вскричал ведущий Станислав Сырский, отвечая на какую-то ее заминку. Но не требовалось отвечать. Все и так было хорошо.
Александр Лунин из Краснодарского края, который сейчас учится в Классическом пансионе МГУ, рассказал еще одну простую и тоже эпическую по своему внутреннему напряжению историю.
— Мы с мамой вместе смотрели телевизор,— сказал он, и от одного этого речитатива стало тепло на душе,— и я увидел там нашего министра иностранных дел (Сергея Лаврова.— “Ъ”). Я сразу захотел стать им, мне это дело очень понравилось. Я хочу, чтобы был мир во всем мире и никогда не было войн и конфликтов.
— Да, хотелось бы, чтобы так и было,— согласился президент.
Он имел в виду, чтоб мир во всем мире или чтобы Александр Лунин стал министром иностранных дел? Думаю, что это было все-таки про мир. Ибо министр иностранных дел у нас уже есть и будет. И пока он будет, во всем мире и будет мир. Если, конечно, костлявая рука «Единой России»…
Ой, куда это меня…
По материалам: kommersant.ru
