Цена вопроса

«Налог на Google», или на электронные услуги для зарубежных сервисов, появился в 2017 году и за это время эволюционировал в достаточно понятный механизм налогообложения для цифровой экономики. Но, к сожалению, этот опыт не стал основой для совершенствования налоговой политики в отношении российских компаний.

На мой взгляд, главным достижением налога на электронные услуги стало создание понятного упрощенного механизма регистрации компаний в ФНС, налогового учета и отчетности. Кроме того, важно введение самого понятия электронных услуг как выполнения работ, оказания услуг, передачи имущественных прав через интернет в автоматизированном порядке. Электронные услуги при этом не включают электронную коммерцию.

Такой подход вполне соответствовал существовавшей на тот момент мировой практике: в силу появления новых технологий и электронных услуг введение узкого определения потребовало бы постоянно вносить изменения в действующее законодательство. При этом механизм доказал работоспособность, принося в бюджет ежегодно несколько десятков миллиардов рублей.

Вместе с тем за последние четыре года администрирование налога сталкивалось с рядом проблем. Наиболее яркая — многим российским компаниям пришлось выполнять роль налогового агента, перечисляя суммы налога в бюджет самостоятельно, но при этом по ним фактически было невозможно получить вычет: если для иностранных компаний введен упрощенный документооборот, то с российских продолжают требовать счета-фактуры по НДС, чего, кстати, иностранные бухгалтерии не понимают. Да и любой стартап позавидует иностранцам в простоте ведения отчетности по НДС.

Другой проблемой стали услуги иностранных посредников, например магазины приложений: российской организации в таком случае достаточно сложно избежать двойного налогообложения. Более того, невозможно и вернуть экспортный НДС в случае продажи услуг или программного обеспечения зарубежным пользователям. В результате значительная часть российских разработчиков стали продавать приложения в App Store и Google Play через иностранные юридические лица: только так получилось уравнять условия с иностранными разработчиками.

Наконец, незаслуженно забытым оказалось само определение электронных услуг. Так, в соответствии с критериями Минцифры, претендовать на получение господдержки могут компании, у которых 90% и более доходов приходится на продажу софта и услуг по его разработке. Они должны иметь в штате не менее семи человек, иметь аккредитацию при министерстве, а их ПО должно входить в реестр отечественных разработок.

В результате большинство компаний отечественной интернет-индустрии не соответствуют этим критериям и не могут претендовать на помощь от государства. А ведь основным критерием для ее получения как раз могло бы стать оказание услуг в электронной форме.

Разработка эффективной системы налогообложения цифровых компаний активно обсуждается сейчас и в России, и на международном уровне. В частности, вопросы косвенного налогообложения цифровой экономики входят в число основных направлений налоговой повестки Организации экономического сотрудничества и развития и G20, проекта по борьбе с размыванием налоговой базы и перемещением прибыли (BEPS). Хотелось бы верить, что в России при разработке новых изменений в Налоговом кодексе будут учтены как международный опыт, так и уроки «налога на Google».

Мимо замедленного действия

Цена вопроса

Как власти ищут новые рычаги давления на зарубежный IT-бизнес

По материалам: kommersant.ru

Rahul
Написать комментарий

Добавить комментарий